А как все хорошо начиналось! Теплый, погожий вечерок, зашибись настроение по случаю окончания рабочего дня. Мы с подругой решили прогуляться по нашей любимой Советской и выпить по одной (две, если захотим) бутылочки “Хольстена”. Посочувствовав бедному Фаусту, который так и не “оформил сделку”, мы как-то лихо управились с пивком и купили по второй. Прежде чем расстаться, мы зарулили к моему дому, чтобы посидеть во дворе на лавочке, а потом забежать ненадолго в место “со всеми удобствами”, кое находится естественно в моей квартире. На мою беду (почему на беду, вы поймете чуть позже) мимо проходил мой сосед с парой бутылок пива. Вовчик питает ко мне искренние соседские чувства и высказывает всегда кучу комплиментов, типа “Все цветешь, не уймешься!”. Завидев меня, да еще с симпатичной подружкой, его ноги сами собой завернули к лавочке. Пивко пошло по кругу. Однако естественные физиологические потребности напомнили о себе, и нам пришлось-таки дойти до дому, предварительно договорившись с Вовчиком, что мы еще продолжим успешно начатое мероприятие. Увидев стоящие на столе розы я вспомнила, что подаривший их мне чел, то бишь мой одноклассник, возможно сидит сейчас и скучает в своей холостяцкой берлоге. Настроение у меня было замечательное, и я решила с ним этим самым настроением поделиться. Оказалось, что Шура сидит дома не один и пьет горькую с еще одним моим одноклассником, тоже Шурой. Могёт быть, если бы горькая у них не заканчивалась, они бы меня и не позвали. Но, поскольку вовремя остановиться оба были не в состоянии, да и у меня уже “погнали наши городских”, я пообещала присоединиться. Вовчик, как истинный джентльмен, узнав о таком раскладе, мило согласился помочь мне выбрать “хорошую горькую”, что мы с успехом сделали, выпив по дороге еще по одной. Меня загрузили в машину,… и через 15 минут я увидела эти бренные тела. Тела, скажу я вам, очень даже ничего. Но даже такие бравые, напуздыренные не одним литром горькой, они представляли собой жалкое зрелище. Не прошло и 10 минут как бутылка была опорожнена. В этом им нет равных. Шура-хозяин принял свое обычное горизонтальное положение в позе святого. А у второго Шуры начались странные конвульсии. Он шарил своими здоровенными ручищами по красивым рельефам грудных мышц и повторял, как заведенный: “Я должен быть в форме. Я должен быть в форме. Зачем я так напился. Я должен быть в форме”. Видя это безобразие, я искренне порадовалась за Шуру. Надо же, столько выпить и при этом еще соображать, что ты дал лиха. Обычно в затуманенном мозгу эта мысль возникает только утром. Я буквально влила в Шуру огромную кружку крепкого чая и потащила к выходу...
Мы уже дошли до моего дома, но Шура никак не приходил в форму, и я решила, что ему не помешает чашечка кофе. Однако на пути к вожделенному напитку возникло препятствие в виде цепочки на двери. Это моя мамаша, проводив меня вечером как на фронт и не чая уже увидеть заблудшую дочь, закрылась на все защитные средства. Будить мою маман в час ночи – гиблое дело. Впереди замаячила встреча с лежащим на полу «святым», от чего я сначала приуныла. Но потом, вспомнив детство золотое (а мне, скажу не скрывая, уже три с половиной десятка), я вручила Шуре свою сумку и сказала: «Стой здесь и никуда не уходи!». Сдуру захлопнув подъездную дверь я подумала: «Хорошенькое дельце, если форточка, в которую я собираюсь вломиться (не подумайте лишнего, я живу на первом этаже), сейчас будет закрыта, и Шура не дай бог уснет под дверью, куды бежать мне, без сумки и без денег?!» Увидев распахнутое окно и издав победный клич, я бросилась на штурм собственной квартиры. Удачно перекинув через окно одну из своих слабо стоящих ног, я с трудом втиснула пятку между банками с водой, стоящими на подоконнике (отстаиваем мы в них воду, понимаешь!). Вторая нога обрела почву, то бишь еще один кусочек подоконника между треклятыми банками… И вдруг я чувствую, как внутренняя рама, за которую я держусь, начинает открываться (спасибо доброму дядечке штукатуру-маляру, который делал у нас три дня назад ремонт и забыл закрыть шпингалеты!!!). Я повисла на раме и впервые в жизни пожалела, что у меня нет моторчика за спиной, хоть и люблю я варенье не меньше Карлсона. Страшный грохот, сопровождавший все это безобразие, – это было не самое ужасное. Мое болезненное воображение с успехом нарисовало картину: осколки двухлитровых банок и на них мое бренное тело в кровавых лохмотьях. Единственная мысль согрела мне душу. Шура! Он же доктор. Он бы не дал мне умереть! Шура?.. Я почапала босиком по разлитой воде к двери. Зрелище было еще то! Шура, пошти што двухметровый исполин, колосс, стоял посреди лестничной площадки, съежившись от ужаса и закрыв руками лицо…
С тех пор я каждое утро тягаю гантели. Мало ли где еще придется повиснуть…Нда, и ни одна банка тогда не разбилась!