Со слов знакомого, преподающего вождение в автошколе.
Еду недавно с девушкой одной, обладающей кое-какими навыками вождения. Ведет более-менее уверенно, без замечаний. Мне остается только посматривать на знаки и разметку, предупреждать ее, и наставлять на путь истинный. В общем, все хорошо, кроме
одной единственной «мелочи». При поворотах и разворотах она периодически нажимает звуковой сигнал. Своей грудью. А Бог ее наградил размером шестым, не менее, а вот ростом чуть обделил.
Обучение проходит на 14 модели Газа, клаксон выпуклый, она придвигается близко к рулю, а поворачивать ей как-то надо, вот и происходит такой казус. Я ей и так и сяк объясняю, мол, давай как-нибудь аккуратней, на каждом повороте ведь сигналишь, люди шарахаются. Видать достал ее, но все бесполезно, и ей не удобно становится. Говорю ей:
— А как Вы будете экзамен сдавать, а? Ведь сзади гаишник будет сидеть, ох не сдадите.
Она посмотрела на меня большими испуганными глазами и умоляющим тоном:
— А можно его вперед посадить? Или автомобиль другой?
Я ей:
— Автомобили в автошколе все одной модели, да и впереди, рядом с Вами я должен находиться. Инспектор будет сзади.
Она:
— Нет, гаишника я первый раз увижу, а Вас я немного все-таки знаю.
Сядете сзади меня и будете перед поворотами мою грудь от руля на себя прижимать, незаметно…
Продолжить обучение я смог только когда вытер от смеха слезы, пообещав, что перед сдачей ей экзамена по вождению отключу сигнал.
Поехала с сыном в больницу, а после мне нужно было ехать сразу на учебу. Времени впритык. Попросила своего папу забрать ребенка на остановке и захватить тысячу, чтобы купить лекарство. Автобус подъезжает к нашей остановке, я, не выходя из него, передаю ребенка папе, он мне тысячу рублей, и я сажусь обратно. Не знаю, что подумали пассажиры, но меня эта ситуация повеселила).
У отца самая обычная «Десятка». Многие мужчины знают, что это за машина, и сколько она живет. Утром сигнализация долго и упорно пищала. Дети начали кричать: "Папа, машину угоняют". Но его спокойствие всех поразило. Он сказал лишь: "Если у них получится ее завести, то я отдам ее просто так". Спустя время он все-таки решил проверить машину. Вернувшись домой, изрек: "Ну, как всегда, даже на эвакуаторе не угнали".
У отца самая обычная «Десятка». Многие мужчины знают, что это за машина, и сколько она живет. Утром сигнализация долго и упорно пищала. Дети начали кричать: "Папа, машину угоняют". Но его спокойствие всех поразило. Он сказал лишь: "Если у них получится ее завести, то я отдам ее просто так". Спустя время он все-таки решил проверить машину. Вернувшись домой, изрек: "Ну, как всегда, даже на эвакуаторе не угнали". anekdotov.netУ отца самая обычная «Десятка». Многие мужчины знают, что это за машина, и сколько она живет. Утром сигнализация долго и упорно пищала. Дети начали кричать: "Папа, машину угоняют". Но его спокойствие всех поразило. Он сказал лишь: "Если у них получится ее завести, то я отдам ее просто так". Спустя время он все-таки решил проверить машину. Вернувшись домой, изрек: "Ну, как всегда, даже на эвакуаторе не угнали". anekdotov.net
Долгожданный ребенок

Автор: Миколуцкий М.Е.

Настя выходила замуж в сентябре. Прошло уже пять лет, а она до сих пор помнит те минуты полного счастья, когда она, наконец, стала женой Володи. Им было очень хорошо вместе. На протяжении этих лет она была твердо уверена, что лучшего мужа, чем Володя, она не встретит. Единственное, что омрачало их счастье – это то, что Настя все никак не могла забеременеть. Очень хотелось ребенка, и они с Володей решили усыновить малыша. Правда, Настя хотела девочку, но поскольку муж мечтал о сыне, она согласилась с его решением.
Когда они пришли в детский дом, то сердце женщины сжалось при виде этих брошенных и обделенных судьбой детей. Самое большое впечатление произвели на нее грустные, голубые глаза девятилетнего мальчика – Настя сразу почувствовала материнскую привязанность к этому ребенку. Она подошла к мальчику и провела рукой по его вьющимся светлым волосам.
- Как тебя зовут? – ласково спросила Настя.
- Юра, – ответил мальчик и с интересом посмотрел на красивую женщину, пахнущую дорогими духами.
- Ты давно здесь?
- Уже почти год.
- А где же твои родители?
- Они погибли в автокатастрофе, – в глазах ребенка заблестели слезы.
Настя не сдержалась и прижала мальчика к своей груди.
- Юра, а хочешь пойти к нам в гости? Я вчера купила себе новый ноутбук и хочу показать тебе одну интересную игру.
- Конечно, – мальчик улыбнулся и сжал ее руку.
В тот вечер Юра и Володя вместе играли в компьютерные игры, а Настя радовалась, слушая их оживленный, дружеский разговор.
Уже лежа в постели и обнимая жену, Володя сказал, что счастлив будет воспитывать такого сына, как Юра. Настя с благодарностью и любовью прижалась к мужу и стала целовать его горячие щеки. Она всю ночь таяла от его нежных прикосновений.
И произошло чудо - после этой ночи она забеременела. Правда узнала об этом только через несколько недель, растерянно глядя счастливыми глазами в поблескивающие линзы очков молодого врача, который сообщил ей эту радостную, долгожданную весть.
Все это время Юра был постоянным гостем в их семье, и они с мужем готовили необходимые документы для усыновления.
Когда она вошла в комнату, Володя и Юра сидели на полу и играли в шахматы.
- Мама, я папу Володю уже два раза обыграл! – радостно воскликнул Юра, увидев Настю.
Ей было так приятно услышать слово «мама», что она, засмеявшись, наклонилась к мальчику и поцеловала его в щеку.
- Юрочка, пойди поиграй в свою комнату, мне папе нужно кое-что сказать.
Когда Юра вышел, Настя посмотрела в глаза мужу. От избытка чувств она улыбнулась и заплакала. Потом прижалась мокрой щекой к его шее.
- Что с тобой, Настюша?
- Володя, я беременна! – вздрагивая от возбуждения, воскликнула она.
Настя какое-то время стояла неподвижно в полной тишине, всем телом прижимаясь к мужу, а потом почувствовала, как земля ушла из-под ног, и муж начал кружить ее на руках по комнате.
На следующий день Володя вернулся домой с целой кипой книг об уходе за карапузами.
Когда они сели ужинать, Настя заметила на лице мужа какую-то напряженную сосредоточенность, как будто он хотел ей что-то сказать и не решался.
- Володя, что-то случилось? – заботливо спросила она.
- Настя, я думаю, нам не стоит усыновлять Юру.
- Но, почему? Я так привязалась к нему.
- У нас теперь будет свой ребенок. А он, понимаешь, он – детдомовец. Начнет ревновать нас к малышу. И мало ли на что способен ребенок, бывшей в детдоме. Может он в порыве ревности нанесет малышу вред.
- Ну что ты такое говоришь! Юра – очень добрый мальчик.
- Да и для воспитания чужого ребенка необходимы не только физические, но и эмоциональные усилия. А тебе нельзя сейчас нервничать. Юра – умный мальчик. Я поговорю с ним. Он все поймет.
- Подожди, Володя! Я должна подумать.
Настя не хотела расставаться с Юрой – она очень привязалась к нему, но с другой стороны она понимала, что для воспитания чужого ребенка нужна не только привязанность, а и любовь к нему. Она в тот момент не знала, действительно ли она любит Юру, как сына.
Когда в очередной раз Юра пришел к ним в гости, Володя намеривался серьезно поговорить с ним о невозможности усыновления, но Настя заметила, что мальчик выглядит вялым и уставшим. Она приложила руку к его лбу и почувствовала жар.
- Юрочка, у тебя температура! Немедленно раздевайся и ложись в постель.
Муж взял ее за руку и потащил в другую комнату.
- Настя, ты сошла с ума! А если он заразит тебя во время беременности? Его нужно немедленно отвезти в детдом!
- Я не отправлю в детдом больного ребенка! – воскликнула она и покачнулась, почувствовав приступ тошноты.
- Ну, хорошо-хорошо, не волнуйся, пусть побудет у нас, пока выздоровеет. Я пойду вызову врача.
Две недели Настя ухаживала за Юрой. В это время он казался ей самым близким и родным человеком.
- Мама, а я успею выздороветь к своему Дню рождения? Он уже совсем скоро! А папа
Володя когда-то обещал отвезти меня в этот день в парк на карусели.
- Ну, конечно, Юрочка. Вы обязательно пойдете с папой в парк!
В День рождения Юры Настя купила ему в подарок большой детский конструктор и с целой связкой воздушных шаров вошла в квартиру. Володя стоял у порога и одевал куртку.
- Вы почему еще не за столом? – с порога спросила Настя.
- Я поговорил с Юрой. Он в комнате собирает вещи, я отвезу его в детский дом. Он выздоровел. Пора, как говорится, и честь знать.
- Никуда он не поедет! Я больше не отдам Юру в детдом!
- Тогда тебе придется выбирать – или он, или я!
- Ребенок останется со мной!
Володя хлопнул дверью.
Настя определила Юру в ближайшую школу и каждый день водила его туда рано утром. Однажды, уже на большом сроке беременности, она почувствовала недомогание. Настя позвонила мужу.
- Володя, здравствуй! Мне сегодня что-то нездоровится. Ты не мог бы отвести Юрочку в школу?
- Настя, пока он в квартире, я не наступлю туда ни ногой!
- Я просто думала, что ты добрый и благородный. Ладно, я справлюсь сама.
Она вышла с Юрой из подъезда и вдруг почувствовала сильную слабость. Хорошо, что Юра держал ее за руку и не позволил ей упасть. Она присела на скамейку, достала сотовый телефон, набрала номер мужа и, не успев ничего сказать, потеряла сознание. Юра выхватил из ее рук трубку и закричал в нее:
- Папа Володя, маме плохо!
Володя приехал через десять минут и отвез Настю в больницу.
Когда Настя вернулась домой, Юры там не было. Она поехала в детский дом и, встретив там мальчика, радостно обняла его.
- Я так по тебе соскучилась! Поедим домой.
- Мама, я останусь в детдоме. Ведь это из-за меня папа Володя ушел от тебя.
Как она не уговаривала Юру вернуться, он был неприклонен.
Вернувшись домой, Настя остро ощутила, как ей не хватает Юры. Она растерянно заплакала.
Вдруг в дверь позвонили. На пороге стоял Володя.
- Настя, прости меня! Я понял, что не смогу без тебя жить. Давай заберем Юру и будем жить втроем, а когда родится малыш, нас будет уже четверо.
- Поздно. Юра ушел. Он оказался благороднее, чем ты. Он ушел, чтобы мою жизнь сделать лучше, а ты ушел, чтобы мне навредить.
Целую неделю Володя встречал Настю у подъезда и просил прощение.
В выходные они поехали в детский дом.
- Юра, ты нам очень нужен! Возвращайся, пожалуйста, домой, – сказал Володя мальчику, когда они подошли к нему на детской площадке.
- Ты больше не бросишь маму из-за меня?
- Никогда! Я вас очень люблю!
Юра взял родителей за руки. Окна детского дома теперь смотрели им в спину.
Муж не позвонил ни разу. Не узнал, а есть ли, что кушать сыну, мне, есть ли, чем оплатить коммуналку хотя бы за тот месяц, когда он еще жил с нами. Ничего, тишина.

-Я устал от тебя, я устал от семьи, я хочу пожить отдельно, разобраться в себе, — муж хлестал меня этими словами наотмашь, — мне с тобой стало скучно, я так давно не был один, я беру тайм-аут.

Мы прожили в браке 10 лет, нам обоим по 35. Нашему маленькому сыну всего лишь 3 года. 6 долгих лет мы пытались завести ребенка. Проверялись, лечились, пробовали, ловили благоприятные дни.

Когда тест показал две заветные полоски, муж рыдал от счастья, стоя на коленях. Когда меня выписывали из роддома, в спальне не было свободного места от цветов.

И вот теперь оне устал. Муж деловито собирал свои вещи, оставив только зимнее, кидал их в сумки, не замечая ребенка, что льнул к его ногам, изредка, делая перерыв, чтобы «накатить» коньяка на кухне.

Видимо спиртное ему добавляло храбрости и уверенности. Он ушел. Я осталась. Мы жили в моей наследственной квартире, поэтому хотя бы из дома меня никто не выгонит.

-Он наверняка кого-то себе нашел, — уверяла меня подруга Нина, — устал он, кобелина, тяжело с ребенком ему, бедному. Все мужики такие, не будь дурой, не жди, иди и подавай на алименты. Можно даже до развода, на что ты жить будешь, пока твой муженек будет отдыхать и жизнь обдумывать!

Да, жить было не на что. С работы, по настоянию супруга, я уволилась, когда ребенку было полтора года:

-Мы так долго ждали сына, — сказал мне тогда Денис, — не место ему в садиках. Сиди и воспитывай ребенка. Я вполне вас обоих прокормлю.

Я сидела с ребенком, жила интересами мужа и сына, самоотверженно создавала уют, разделяя все устремления своего мужчины.

Зарабатывал он достаточно, денег на хозяйство и мои нужды давал, не спрашивая отчета. Так что через неделю после ухода мужа я пошла в суд, чтобы подать на алименты, а дома лихорадочно искала вакансию.

Мне повезло, на моей бывшей работе как раз ушла на пенсию моя коллега, выходи хоть завтра, вопрос только в том, что места в садике не было, я же не вставала на очередь.

Моя мама предложила свою помощь в качестве няни.

-Будешь приводить внука к нам, — сказала мама, — да, мне тяжеловато будет на 7-м десятке с твоим шустриком, но что же теперь поделать! Только подкидывай деньжат немного, чтобы я продукты ему покупала.

Это было разумно и справедливо. Пенсия у мамы маленькая, на первое время я заняла денег у той же подруги: надо было и нам с сыном кушать, и ездить на работу и с работы.

Муж не позвонил ни разу. Не узнал, а есть ли, что кушать сыну, мне, есть ли, чем оплатить коммуналку хотя бы за тот месяц, когда он еще жил с нами. Ничего, тишина.

Я все увидела сама. Наш тайм-аут в отношениях выглядел миловидной брюнеткой лет 25-ти, стройной и высокой. Мой муж сидел с ней на открытой веранде кафе недалеко от моей работы, вероятно он даже не подумал, что я смогу однажды там снова оказаться. Я просто сняла сладкую парочку на камеру мобильника и пошла своей дорогой.

Моя жизнь стала налаживаться. И знаете, я вдруг поняла, что без него мне лучше. Спокойнее и чище стало в доме, не надо было покупать и готовить еду, которую он любил, а я терпеть не могла. Никто не разбрасывал вещи по квартире и не оставлял после себя грязную ванну.

А еще я поняла, что я другая. Совершенно не та, что была в браке. Что, оказывается, я люблю больше хоккей, чем футбол. Что духи, которые стоят на моем туалетном столике, которые так нравились мужу, мне просто отвратительны.

Что я ненавижу свой цвет волос, уныло каштановый, на котором настаивал муж. Что мне идет короткая стрижка, а не длинные волосы. Что кроссовки великолепно сочетаются с платьем, а помада нюдового оттенка — это абсолютно не мое.

Неужели все эти 10 лет я растворялась в своем муже, перестав быть самой собой?

Я стала возвращать себе себя по кусочку, по капельке. Начав зарабатывать, через три месяца я получила повышение и прибавку к зарплате. Сменила ненавистные платья на джинсы и деловые брючные костюмы.

Перекрасила во всей квартире стены в совсем другие цвета, те, которые нравились лично мне. И подала на развод. С момента своего ухода, а прошло 8 месяцев, муж не позвонил ни разу.

А за 2 дня до суда он явился. С цветами и фруктами.

-Я подумал, разобрался в себе, я не против вернуться, — заявил мне муж, — о, какой у нас нелепый цвет стен в прихожке. И зачем ты обрезала волосы, тебе так не идет.

-Я тоже разобралась в себе, — ответила я супругу. Этот нелепый цвет — мой самый любимый. Прическа меня устраивает, а как зовут наш с тобой «тайм-аут»? Она дала тебе отставку?

Я показала мужу фото на телефоне.

-Я не хочу, чтобы ты возвращался. Я тоже подумала и поняла: мне лучше без тебя.

Муж начал говорить, что я эгоистка, что я не думаю о сыне, который остается без отца. Что я никому не нужна почти в сорокет, да еще и с ребенком.

-О сыне я думала все эти 8 месяцев, которые его папа разбирался в себе. Я думала о том, чем накормить ребенка, с кем его оставить в мои рабочие часы. И да, я эгоистка, это, оказывается, так приятно. А на счет того, что я никому не нужна в сорокет, ты не прав. Я нужна. Очень нужна самой себе. Меня у себя так долго не было.

Я закрыла дверь за бывшим мужем. Я ни о чем не жалею. И я буду настаивать на разводе. В отношениях не бывает тай-аутов, если они, эти самые отношения, настоящие.

Вы знаете, как самка выбирает себе отца для своих орлят?

Она делает такую интересную вещь. С дерева или куста она отламывает веточку, берёт её в клюв, поднимается на большую высоту и с этой веточкой начинает там кружить. Вокруг самки начинают летать орлы, тогда она бросает эту ветку вниз, а сама смотрит. И вот какой-то орёл подхватывает эту ветку в воздухе, не дав ей упасть, а затем приносит её к самке очень аккуратно, из клюва в клюв. Орлица берёт эту ветку и опять бросает вниз, самец вновь её ловит и приносит ей, а она опять бросает. И так повторяется много-много раз. Если на протяжении определённого времени и неоднократных бросаний ветки орёл каждый раз подхватывает её, то самка выбирает его, и они спариваются с ним.
Зачем она это делает, вы потом поймёте.
Затем они собираются высоко на скале, вьют гнездо из жёстких прутьев, редкое, достаточно жёсткое, и мама с папой начинаю выдирать из себя, из своей собственной плоти, клювом пух и перья. Этим пухом и перьями они выстилают гнездо, забивают все дырки в нём, делают его мягким и тёплым. В такое мягкое и теплое гнёздышко орлица откладывает яйца, затем они высиживают птенцов. Когда появляются орлята (а они приходят на Свет Божий такими маленькими, голенькими, немощными), родители прикрывают их своим телом, пока они не окрепнут. Заслоняют крыльями от дождя, от палящего солнца, носят им водичку, пищу, и птенцы растут. У них начинают расти перья, крепнут крылья и хвост.
И вот они уже оперились, хотя ещё маленькие. Тогда мама с папой видят, что уже пора.
Папа садится на край гнезда и начинает колотить по нему крыльями: молотит, колотит, трясёт это гнездо. Для чего? Для того, чтобы выбить все перья и пух, чтобы остался только жёсткий каркас из веток, который в самом начале они сплели и сложили. А птенцы сидят в этом вытрясенном гнезде, им неудобно, жёстко, и они не понимают, что же случилось: ведь мамочка и папочка были раньше такие ласковые и заботливые. Мама в это время летит куда-нибудь, ловит рыбку и садится где-то метрах в пяти от гнезда, чтобы птенчики видели. Потом на виду у своих птенцов начинает эту рыбу потихонечку есть. Птенцы сидят в гнезде, орут, пищат, не понимают, что же случилось, ведь раньше всё было по-другому. Мама с папой их кормили, поили, а теперь всё пропало: гнездо стало жёсткое, перьев и пуха уже нет, и ещё родители сами рыбу едят, а им не дают.
Что же делать? Кушать ведь хочется, надо выбираться из гнезда. И тогда птенцы начинают делать движения, которые они никогда раньше не делали. Они и дальше их не делали бы, если бы родители продолжали с ними нянчиться. Птенцы начинают ползти из гнезда. Вот орлёнок вываливается, такой неуклюжий, ещё ничего не умеет, ничего не знает. Гнездо стоит на скале, на отвесном утёсе, чтобы никакие хищники не подобрались. Птенец срывается с этого склона, брюхом по нему едет, а потом летит в пропасть. И тут папа (тот, который ловил когда-то веточки) стремглав бросается вниз и ловит себе на спину этого орлёнка, не дав ему разбиться. И потом, на спине, он поднимает его опять в неудобное гнездо, опять на скалу, и всё начинается сначала. Эти птенцы падают, а Отец их ловит, на Свою спину. У орлов ни один орлёнок не разбивается.
И вот в какой-то из моментов падения орлёнок начинает делать движение, которого никогда раньше не делал: он расправляет на ветру свои боковые отростки-крылья, попадая в поток воздуха и таким образом начинает летать. Так орлы учат своих птенцов. И как только птенец начинает летать сам, родители берут его с собой и показывают места, где водится рыба. Они уже не носят её ему в клюве.
Это очень хороший пример того, как нам воспитывать своих духовных и физических детей. Как важно не передержать их в тёпленьком гнёздышке. Как важно не перекормить их рыбкой, когда они и сами уже могут её ловить. Но с какой заботой мы должны научить их летать, посвящая этому свои силы, и своё время, и мудрость, и навыки!
Не зря самка выбирает самца, бросая веточку. Она же не хочет, чтобы её дети разбились. Выберешь нерадивого папашу без проверки, а потом детей недосчитаешься.
У орлов и так птенцов мало, один или два. Три бывает.
ЗАБЕРИ МЕНЯ НА ПАСХУ, СЫНОК…

— Вась, возьми меня на Пасху домой, возьми меня, сынок. Я прислонюсь где-то в уголке, в рот платок, чтобы не кашлять, и пробуду несколько дней в родном доме, где и стены лечат. Я здесь не выдержу.
— Вы, отец, как ребенок. Тепло вам, чисто, есть имеете, еще что-то из дома привезу, лекарства куплю.
— Я не хочу есть, Вася, я уже год не был дома, — старый Петр пытается заглянуть сыну в глаза. — Я сам остался в палате, всех забрали домой.
— Ну хорошо, хорошо, до праздников еще четыре дня… Заберу.

Василий отвернулся к окну, а обрадован Петр начал ходить по палате, рассказывая сыну, что ему уже намного лучше. Оставшись наедине, посмотрел в окно. Весна … плакучие ивы, которые кто-то посадил на больничном дворе, распустились и зазеленели. Везде так тихо.


— Все-таки не всех забирают родные на праздники, остаются тяжелобольные и те, у кого никого нет. Одиночество снова начало окутывать Петра и неистово сжимать в груди. — Как выдержать еще четыре дня? Когда приеду домой, сразу пойду на кладбище к Марии. Мария, сердце мое разрывается при мысли, что тебя нет. Легкие облака плывут и плывут синим небом, то скапливаются, то бледнеют, и внезапно теряются в бесконечности. Белые покрывала на больничных койках, запах лекарств и тишина, неистово угнетает, обескровливают душу, рвущегося на родной двор, где появился первоцвет.

— Боже, Боже, верни меня домой, шумит сосна у калитки и от печали обо мне седеете марьина могила, верни меня на день—два, а потом делай со мной, что хочешь, — шепчет Петр, задыхаясь от кашля.
— Верочка, я привезу папу на праздники домой, — Василий умоляюще заглянул в глаза жены, попытавшись обнять ее за плечи. Вера нервно повела плечом и высвободилась из объятий.
— Ты знаешь, что твой папа болен туберкулезом и может заразить всю семью.
— Но врач сказал, что он давно не выделяет туберкулезных палочек. Поэтому не представляет опасности для людей, которые его окружают.
— Ты веришь врачам? Я вообще уже никому и ничему не верю. Эти медики теперь ничего не понимают. Разве врач болеет за нас? Больше больных — больше денег. Ты хочешь нас обречь на вечную болезнь и гибель?

Вера замолчала и до вечера не обмолвилась с Василием не словом, а ночью долго плакала, жалобно говоря, что Василий ее не любит. Он прижимал жену к груди, целовал мокрое от слез лицо, просил прощения и еще раз повторял, что ничего с отцом не случится, если останется на праздники в больнице.
В субботу Петр не отходил от окна. С болью смотрел на солнце, передвигалось небом, и на листочки, завязывались в почках, на зеленые ростки травы, тянулись к свету, и на красивых молодых аистов, которые кружили высоко-высоко.

—До вечера еще далеко, ты приедешь, сынок, за мной, приедешь, Вася. Где-то в церкви Плащаницу убрали. Мария с пятницы на субботу всегда всю ночь сидела у Плащаницы.

— За что нас, Иисус, распяли? — сказал Петр громко. — За наши грехи наши, а не за Твои, ибо Ты был безгрешен. Безгрешен, а скончался в таких муках , чтобы нас, грешных, спасти. Какие нечеловеческие муки Ты терпел. Прости мне, что жалуюсь, и не оставляй меня самого, не оставляй меня. Я слышал, как врач говорил сыну, что позволяет взять меня на несколько дней домой, что я уже не заразен.

Солнце начало клониться к закату, посылая последние лучи на молодые кроны. Принесли ужин — молочную кашу, чай и кусочек хлеба.

— А вас почему домой не забрали? — пожилая женщина, которая принесла еду, сочувственно посмотрела на больного. Не ответил, потому что сожаление сжало спазмом горло. Когда она через некоторое время зашла забрать посуду, то увидела, что он к еде не притронулся. Тяжело вздохнув, понесла все на кухню. Петр на мгновение почувствовал присутствие в палате присутствие своей умершей жены Марии. Это ощущение было такое сильное, что он чуть не потерял сознание. В груди колотило отчаянно, мир как-то странно качнулся, а взгляд не мог покинуть плакучей ивы, так печально опустила она свои прекрасные цветущие ветви. Прижался горячей щекой к холодной подушке и так пролежал до утра, не закрыв глаз. Месяц заглядывал в большое окно, то прячась за облаками, то выныривая из-за них, бросал свой холодный отблеск на бледное, измученное болезнью лицо и на сухие блестящие глаза, в которых отразилась невыразимая тоска.

Рано утром на Пасху Василий с Верой и восьмилетним Романом пошли в церковь. После обедни хотел ехать в больницу, но приехала в гости — верина родня. К вечеру сидели все за богатым праздничным столом, поздравляя друг друга с Праздником, пели «Христос Воскресе!».

Василий почувствовал в груди такую неописуемую грусть, не выдержал и вышел на улицу. В церкви звонили в честь праздника, а грусть перерастал в страшную душевную боль, бередила сердце. Вспомнил, как когда-то, именно на Пасху, десятилетним мальчиком лежал после операции на аппендицит в реанимационном отделении. К нему никого из родных не впускали, но папа весь день простоял под окном. Он улыбался Васильке сквозь слезы, лепил из пластилина животных и показывал ему. Врач отгонял папу от окна, он отходил, снова возвращался и стоял до тех пор, пока Василек не заснул. Проснувшись на следующий день на рассвете, мальчик снова увидел отца, который заглядывал в окно. До сих пор не знает, где тогда ночевал отец…

Проводив гостей, Василий грустно сидел еще около часа, а потом лег спать. Но заснуть не мог. Вера прижималась к нему, целовала и горячо шептала, что любит его. Утром, готовя для отца сумку с едой, положила туда вкусную колбасу, дорогие конфеты и несколько лучших мандаринок. Василий чувствовал себя таким опустошенным, почти не слышал ее слов. В больнице был поражен тишиной, что наступила в коридорах. Не стал дожидаться лифта, побежал по лестнице на седьмой этаж.

Отцовская кровать была пуста, только пружины чернели, резко контрастируя с бельем застеленных коек. Едва переставляя тяжелые ноги, подошел Василий к дежурной медицинской сестре. Не дожидаясь вопроса, она тихо сказала, что никто такого не ожидал. Обширный инфаркт разорвал сердце отца именно на Пасху.

— Делали все возможное, но, к сожалению…

И замолчала…

Автор: Ольга Яворская
Профессор держал стакан, пока все студенты не обратили на него внимания, а затем спросил:
— Сколько, по-вашему, весит этот стакан?
— 50 грамм!
— 100 грамм!
— 125 грамм! — предполагали студенты.
— Я и сам не знаю, — продолжил профессор, — чтобы узнать это, нужно его взвесить. Но вопрос в другом: что будет, если я подержу так стакан в течение нескольких минут?
— Ничего, — ответили студенты.
— Хорошо. А что будет, если я подержу этот стакан в течение часа? — снова спросил профессор.
— У вас заболит рука, — ответил один из студентов.
— Так. А что будет, если я таким образом продержу стакан целый день?
— Ваша рука окаменеет, вы почувствуете сильное напряжение в мышцах, и даже вам может парализовать руку, и придется отправить вас в больницу, — сказал студент под всеобщий смех аудитории.
— Очень хорошо, — невозмутимо продолжал профессор, — однако изменился ли вес стакана в течении этого времени?
— Нет, — был ответ.
— Тогда откуда появилась боль в плече и напряжение в мышцах?
Студенты были удивлены и обескуражены.
— Что мне нужно сделать, чтобы избавиться от боли? — спросил профессор.
— Опустить стакан, — последовал ответ из аудитории.
— Вот! — воскликнул профессор, — точно так же происходит и с жизненными проблемами и неудачами.
Приходит старый еврей к нотариусу.
- Здравствуйте, вы нотариус?
- Да.
- Настоящий?
- Настоящий.
- И что, свидетельство у вас есть?
- Да, вон, на стене висит.
- Можно взглянуть?
- Пожалуйста.
Смотрит, что-то изучает, губами шевелит...
- А печать у вас есть?
- Есть, конечно.
- Настоящая?
- Настоящая.
- Можно взглянуть?
- Можно.
Нотариус достает печать из сейфа, еврей вертит ее в руках, смотрит...
- А гербовая бумага у вас есть?
- Ну разумеется.
- И что, настоящая?
- Самая что ни на есть.
- С водяными знаками?
- Ну да.
- Дайте взглянуть?
- Взгляните.
Долго смотрит на свет...
- И что, можно составить завещание?
- Пожалуйста. Садитесь, вот ручка.
Написал заголовок, задумался...
- Скажите, а "никому них#я" слитно или раздельно пишется?
Жил-был раввин и очень он любил играть в гольф. И вот как-то в СУББОТУ не выдержал и пошел играть в гольф. Увидел это ангел с небес и обратил внимание Бога на это обстоятельство.
Бог говорит:
- Сейчас накажем.
Раввин бьет по шарику и попадает в лунку с одного удара. Ангел недоуменно восклицает:
- И это называется наказанием?!
- Ну да, кому он теперь об этом расскажет!
Страницы: 12345549