У меня есть друг. Еврей. Причем настоящий. Взять хотя бы тот случай, когда он купил машину за 100 баксов, разбил ее, а потом по запчастям продал за 700. Я ж говорю, самый настоящий. И вот приходит он ко мне на днях в печали. И начинает жалиться:
- Нет, ну, ты представляешь! Чего сеструха моя учудила! Уж на что я такой-растакой, а она и меня обставила! Бизнес новый решила организовать! Клинику по лечению ХОМЯЧКОВ! За прием - 50 рублей. А на рынке хомяк стоит 10 рублей. Ну, и вот, купила она большой такой вольерчик, купила целое стадо разномастных хомячков и в эту клетку посадила. Да объявлений понавешала об открытии. А ведь у нас сейчас чуть ли не в каждой квартире хомяк живет. И потянулся к ней народ с болезными зверушками. Сеструха в белых одежах их принимает, с умным видом осматривает, а потом говорит так невзначай, что, мол, для более детального обследования, оставьте животинку до завтра, а завтра получите в лучшем виде. Животинку целуют в носик, поливают слезами и оставляют. После чего сестра смывает закрюченного хомяка в унитаз и выбирает из вольерчика подходящего по породе и размерам. Наутро хозяева получают здоровенькую и веселенькую скотинку, "врач" получает 50 рублей и все довольны. Нет, ну, ты представляешь, это ведь что получается! СОРОК РУБЛЕЙ НАВАРА С ОДНОГО ХОМЯЧКА!

П: Имя?
И: Иисус. А ваше?
П: Понтий Пилат.
И: Очень приятно.
П: Вы так считаете?
И: А вы нет?
П: Вы еврей, Иисус?
И: А почему вы спрашиваете?
П: А почему вы отвечаете вопросом на вопрос?
И: Вы антисемит?
П: А почему вас это беспокоит?
И: Нет, почему ВАС это беспокоит?
П: А кто вам сказал, что меня это беспокоит?
И: А зачем вы спрашиваете?
П: А я должен вам давать объяснения что, почему и у кого я спрашиваю?
И: А я должен давать ответы на вопросы неясного содержания неизвестно
кому?
П: То есть вы сомневаетесь в моих полномочиях задавать вам вопросы? Вы
не верите, что я Понтий Пилат, прокуратор Иудеи?
И: А какие у вас доказательства?
П: А я должен вам это доказывать?
И: А почему нет?
П: А почему да?
И: А почему нет?
П: Иуду знаете?
И: А должен?
П: Вы можете ответить на вопрос?
И: А вы?
П: Это вы вели проповеди и предсказывали смену власти?
И: Это вам кто сказал?
П: А это относится к делу?
И: А у вас ко мне какое-то дело?
П: Вам не кажется, что вы переходите всякие границы?
И: Вы так думаете?
П: Это вы ходили по воде, аки по суху и исцеляли тяжело больных?
И: А если головой подумать?
П: Это вы называли себя сыном Божьим?
И: Что вы хотите? чтобы я ответил?
П: А правду сказать не судьба?
И: А я похож на сумасшедшего?
П: А если я велю вас казнить? На кресте распну?
И: А за что?
П: А разве недостаточно всего вышеперечисленного?
И: А может все-таки потому, что я еврей?
П: А вы таки еврей?
И: А разве не сын Божий?
П: Это можно считать признанием?
И: А разве не вы cами это сказали 11-ю строчками выше?
П: А разве я не ваши слова повторил?
И: А вы разве слышали?
П: А если вы это говорили не при мне?
И: А как бы вы тогда это слышали?
П: Вы думаете у меня нет осведомителей?
И: А вы уверены в их осведомленности?
П: А может все-таки сразу на крест?
И: А может вы все-таки антисемит?
П: А вы таки еврей?
И: Где я это сказал?
П: Вы мне надоели! Казнить его немедленно!
И: Вы таки антисемит.
П: Вы таки еврей.

Молодой еврей пришёл к известному нью-йоркскому раввину и заявил, что хочет изучить Талмуд.
- Ты знаешь арамейский? - спросил раввин.
- Нет.
- А иврит?
- Нет.
- А Тору в детстве учил?
- Нет, ребе. Но вы не волнуйтесь. Я закончил философский факультет Беркли и только что защитил диссертацию по логике в философии Сократа. А теперь, чтобы восполнить белые пятна в моих познаниях, я хочу немного поучить Талмуд.
- Ты не готов учить Талмуд. Это глубочайшая книга из всех, написанных людьми. Но раз ты настаиваешь, я устрою тебе тест на логику: справишься - буду с тобой заниматься.
Молодой человек согласился, и раввин продолжил:
- Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой - с грязным. Кто из них пойдёт умываться?
У молодого философа глаза на лоб полезли:
- Это тест на логику?!
Раввин кивнул.
- Ну, конечно, тот, у кого грязное лицо!
- Неправильно. Подумай логически: тот, у кого грязное лицо, посмотрит на того, у кого лицо чистое, и решит, что его лицо тоже чистое. А тот, у кого лицо чистое, посмотрит на того, у кого лицо грязное, решит, что сам тоже испачкался, и пойдёт умываться.
- Хитро придумано!А ну-ка, ребе, дайте мне ещё один тест!
- Хорошо, юноша. Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой - с грязным. Кто из них пойдёт умываться?
- Но мы уже выяснили - тот, у кого лицо чистое!
- Неправильно. Оба пойдут умываться. Подумай логически: тот, у кого чистое лицо, посмотрит на того, у кого лицо грязное, и решит, что его лицо тоже грязное. А тот, у кого лицо грязное, увидит, что второй пошёл умываться, поймёт, что у него грязное лицо, и тоже пойдёт умываться.
- Я об этом не подумал! Поразительно - я допустил логическую ошибку! Ребе, давайте ещё один тест!
- Ладно. Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой - с грязным. Кто из них пойдёт умываться?
- Ну: оба пойдут умываться.
- Неправильно. Умываться не пойдёт ни один из них. Подумай логически: тот, у кого лицо грязное, посмотрит на того, у кого лицо чистое, и не пойдёт умываться. А тот, у кого лицо чистое, увидит, что тот, у кого лицо грязное, не идёт умываться, поймёт, что его лицо чистое, и тоже не пойдёт умываться.
Молодой человек пришёл в отчаяние:
- Ну поверьте, я смогу учить Талмуд! Спросите что-нибудь другое!!
- Ладно. Два человека спускаются по дымоходу...
- О Господи! Ни один из них не пойдёт умываться!!
- Неправильно. Теперь ты убедился, что знания логики Сократа недостаточно, чтобы учить Талмуд? Скажи мне, как может быть такое, чтобы два человека спускались по одной и той же трубе, и один из них испачкал лицо, а другой - нет?! Неужели ты не понимаешь? Весь этот вопрос - бессмыслица, и если ты потратишь жизнь, отвечая на бессмысленные вопросы, то все твои ответы тоже будут лишены смысла!

- Мистер Гонтмахер, учитывая ваш преклонный возраст, экзамен на гражданство мы проведем на русском языке. Мистер Гонтмахер, вы слышите меня? Что вы смотрите наверх?
- Что-то сказали по радио...
- Это - не радио, это я разговариваю с вами. Я!
- У меня правое ухо не слышит.
- Хорошо, я скажу слева.
- А слева я не вижу.
- Как же вам задавать вопросы?
- Лучше через мою жену Фиру, она все знает.
- Нельзя. Интервью - с вами. Вопросы будут по анкете и истории США.
- Вот! Если я из России, так все на одну голову!
- Мистер Гонтмахер, как ваша фамилия?
- Джордж Вашингтон.
- Ваша фамилия. Ваша!
- Джефферсон. Мне сказали, если не Вашингтон, то Джефферсон.
- Мистер Гонтмахер, вы не поняли вопроса.
- Что вы придираетесь, мне 98 лет! Я что помню, то помню.
- Сколько вам лет?
- 112.
- Вы же сказали - 98.
- Я округлил.
- В вашей анкете в графе "First name" вы написали шесть имен. Вы разве аргентинец или бразилец?
- Нет, я - евреец. Но я написал все, как было. Когда я родился, меня называли Мотя, в школе - Митя, на работе - Дмитрий Иванович, хотя по паспорту я - Абрам Исаакович. В разведку, в войну, я ходил под кличкой Ганс, а мои позывные были "Сокол". "Я -Сокол! Я - Сокол!" Я же не мог кричать в эфир: "Я - Абрам", таких позывных не было. А здесь, в Америке, я - Дэвид. Ковбой из Бердичева.
- Мистер Гонтмахер, вопрос по истории. Кто победил в войне Севера с Югом.
- Вы что-то спросили?
- Была война Севера с Югом...
- Какая война, на севере был Челюскин. Его еле сняли с льдины.
- В Америке! Когда президентом был Абрахам Линкольн...
- А мне сказали, Буш!
- Не сейчас, в 1865-м. Кто победил в войне Севера с Югом?
- Слушайте, вы меня запутали. Фашисты меня пытали, я ничего не сказал, коммунисты пытали, я ничего не сказал, жена 53 года... Я – молчаливый человек. Но если вас интересует, кто победил, то я скажу - НАШИ.
- Какие "наши"?
- А кто был на юге? Белогвардейцы, Махно, Петлюра. А Красная Армия – на севере...
- Мистер Гонтмахер, мы говорим об Америке. Аме-ри-ке!
- А что Америка? Антанту помните, ей тоже досталось!
- Скажите, какой праздник 4-го июля.
- Это я знаю!
- Слава Богу.
- 4 июля я запомнил на всю жизнь!
- Ну?
- Такой простой вопрос: как я могу забыть "4 июля"?
- Ну, так скажите!
- 4 июля мы с Фирочкой расписались!
- 4 июля - День Независимости.
- Вот независимость я как раз потерял, но я не жалею.
- А что значит "Сенксгивин Дэй"?
- Это, когда едят индейку.
- И когда же этот день?
- У меня - каждый день! Я уже говорю Фире: "Сколько можно?" Она говорит: "Индейцы научили американцев разводить индюков, и теперь их некуда девать". - "Так я что, должен за всех отдуваться?" Жена: "Завтра будет "чикен дэй".
- Мистер Гонтмахер...
- Называйте меня просто Аба, вы мне так симпатичны. Вы, случайно, не еврей?
- Нет.
- Это так, к слову пришлось.
- Мистер Гонтмахер, еще вопрос: Кто открыл Америку?
- Фима Розенблат. Он уехал раньше всех, а потом уже вызвал остальных.
- А имя Христофор Колумб вам знакомо?
- Конечно. Он тоже открыл, но я не помню, до Фимы или после.
- В 1492 году! Вашего Фимы и духу не было.
- Это вы зря. Вы поговорите с Фимой, он помнит Царя Соломона. И он сказал, что Колумб был не совсем еврей и здесь находился нелегально, без статуса "беженец", не имел ни Медикейда, ни фудстемпов, поэтому вернулся в Испанию. Он у вас проходил интервью на гражданство?
- Нет.
- Какой же он американец?
- Мистер Гонтмахер, вы изучали историю США?
- А как же, 3 месяца!
- Хорошо, расскажите, что вы запомнили.
- Что я запомнил? Один гешефт.
- Какой гешефт?
- Манхэттэн купили у индейцев за 24 доллара! Представляете, 24 доллара! Где я был в это время? Я бы дал на один доллар больше и сейчас имел бы весь Манхэттэн, а не эту однобедрумную нишу. Как хороший гешефт, так меня там нет.
- Мистер Гонтмахер, последний вопрос: зачем вы хотите стать Гражданином
Соединенных Штатов Америки?
- Честно?
- Честно.
- Для Зямы, моего приятеля, он остался в Бердичеве. Я приеду к нему, покажу АМЕРИКАНСКИЙ ПАСПОРТ, он посмотрит и воскликнет: "Этот шлимазл таки стал американцем!"

ТЮРЬМЕРИКА

Тюрьма эта немаленькая, тысяча четыреста человек в девяти блоках. Шестой и восьмой залы –  это карантин, оранжевая униформа, туда поступают вновь прибывшие. В седьмом –  особо опасные, синяя униформа. Пятый зал –  «тихий» и депрессивный, это там где я сейчас нахожусь. Девятый блок – карцер. Третий –  спортивный, надо писать прошения чтоб туда перевели; второй и четвертый –  ожидающие суда драг дилеры и прочая шушера.

            Помещение наше два яруса, площадь двадцать на тридцать метров, высота около пятнадцати, на потолке –  большой вент. Туда с тоской поглядывают самые отчаянные, мечтают вскарабкаться по стенке и вылезти на крышу, но там еще решетка два пальца толщиной. Освещение в зале тускло депрессивное, воздух спертый.

На каждом этаже по шестнадцать клеток, в каждой клетке по три железные полки. В конце зала восемь душевых кабинок, закрывающиеся шторками, две микроволновки, шесть телеков. Вся конструкция –  металл бетон. Посреди блока –  двадцать металлических столов, при них –  по четыре стула. Чтобы зэки табуретками друг друга не убивали, все прочно ввинчено в стены и пол. Рядом с душевыми кабинками –  три простеньких тренажера и два платных телефона. Всё окрашено в серый цвет.

Раз в день выводят на выгул (REC [1] ). Охранник открывает дверь и орет: “RE-EEC”! Дается минута на подготовку, не успел –  жди до завтра. А я заранее стою у выхода, REC для меня, в буквальном смысле: «глоток свежего воздуха». По коридору двадцать шагов, сквозь металлоискатель, двери налево и… о, чудо, я на улице! Пусть там три забора колючих пять метров высотой, пусть вышки с автоматчиками… я на улице! Смотрю на небо, на облака, на деревья, солнышко радостно встречает, жмурюсь, подставляю лицо, впитываю витамины, кислород вливается в легкие, миллиарды клеток танцуют в благодарности, выцеживая пропитанный китайской лапшой углекислый газ.

Нахожу тихое местечко вдали от надоевших рож, никого не видеть хоть один час. У забора зеленая полоска, снимаю ботинки, прогуливаюсь по траве… целительная энергия подымается через ступни вверх вверх… прохаживаюсь медленно и в благодарности.

Захожу за угол, оттуда меня почти не видно, сажусь на травку, настраиваюсь посидеть в тишине… тут вижу тип один в инвалидной коляске подруливает, я его раньше не видел. Белый, волосы длинные, лет шестидесяти, лицо помятое внутренними муками.

–  Привет, Я Джефф… ты русский?

–  Ну, можно так сказать, из Молдовы.

–  А, это возле Берингова пролива, знаю… Хорошее местечко ты нашел, я тоже люблю уединение, устал от этих обезьян, –  говорит Джефф, понизив голос и оглядываясь. –  Пять лет среди них… А ты давно тут?

–  Три месяца.

–  Три месяца… –  он усмехнулся, –  я бля пять лет, причем три года в карцере, нигера одного чуть не убил, он меня заточкой в бок, а я ему в горло вцепился и душить, душить… он хрипит, копы меня по спине дубинами, а я держу, удавил бы… По спине сильно били, сознание потерял, диски повредили, с тех пор в коляске. Но срок не добавили, а могли. В карцер перевели, я там один три года… нелегко, крыша едет, но хорошо что черных нет. В этом блоке их не много, а там где я был, семьдесят процентов нигеры.

–  Я не расист, нет… –  говорит Джефф оглядываясь… как раз черный охранник проходил мимо, –  у меня друзья афро-американцы на свободе были… но тут они другие… тут ОНИ расисты… ведь на воле мы –  белые, балом правим… а они там второй сорт, даже третий после иммигрантов. Не в обиду, у тебя английский отличный… где ты его так хорошо выучил?

–  Да в тюрьме, за эти три месяца и усовершенствовал.

–  На воле, да… мы правим миром, а тут –  они. Для негров –  тюрьма это –  дом, ведь они всю жизнь в кандалах… а мы тут –  гости. И это хорошо, не будем делать из этого места дома.

Я кивнул, согласен на все сто.

–  А у меня ведь на свободе ничего нету… через две недели на волю, а куда идти, на улицу? В ночлежку? Хорошо что калека, теперь в дом для престарелых определят, вот видишь нашел плюс, –  он засмеялся… –  пенсия, пособие, жить можно… карточки на продукты, бесплатное жилье, правда там одни старперы, жирные бля бабы в колясках, слюни текут, депрессняк… а что делать… У меня ведь бизнес был, чувак, я имел свой нефтебизнес, конкуренты подставили… статья –  терроризм… сшили мне дело «конспирация государственного переворота», это я много лишнего на своем блоге писал… Свободная страна? –  Он огляделся… –  Бежать надо отсюда, я бы сразу за границу и в Россию, оттуда экстрадиции нет, да и женщины там красивые у вас…». Глазки его чуть прояснились, даже огонек мелькнул азартный, –  «Погулять бы еще, я ведь молодой, ты не смотри что я в коляске, но у меня бля пять лет испытательного срока, паспорт отняли, суки…»

Он подъехал поближе и перешел на шепот.

–  У меня есть план… через Берингов пролив, через Аляску, там нанять катер рыбацкий, и в Сибирь… Ха-ха! –  он засмеялся своей мысли –  Поможешь?

–  А там что делать будешь?

–  Где?

–  В Сибири?

–  Да ты что… мне бы только выбраться из этой страны… разберусь.

–  Там тоже как-то надо выживать, Джефф…

–  Да бля, охотится буду…

–  В коляске?

–  Я там поднимусь, заниматься буду…   

–  В Сибири навряд ли ты врача найдешь, если что.

–  Да я стану на ноги, посмотришь, я там стану на ноги, свежий воздух, грибы, ягоды, бабу сибирскую найду, охотится будем, свои грядки, овощи, фруктики… какие там кстати фрукты растут в Сибири?

У Джеффа засветились глазки, он схватил меня за руку, будто я его гид и сейчас поведу через пролив, где он будет жить как отшельник, питаться кореньями, медитировать на холмике, может даже и русскую отшельницу-единомышленницу найдет.

–  Тебе надо будет русский выучить сначала, –  поддерживаю Джеффа, –  там инглиш не знают.

–  Да выучу, я способный, ты знаешь, я же с красным дипломом колледж закончил. Да меня в Гарвард приглашали, денег не было на учебу, застрял в Огайо, а какие у меня перспективы были, э-эх… если бы ты только знал… какие перспективы, на меня вся семья надеялась, а как в тюрьму попал –  забыли. Все забыли! Чувак, да я за пять лет может три открытки получил. А знаешь почему? Не нужен никому без денег, вот почему. Когда был на воле дом имел за два миллиона, деньги, бизнес… из командировки прилетаю –  спорят кто меня встретит, обижались даже… вот такие времена были, май френд, вот такие времена, а как все отняли да посадили, так все и забыли про меня. Обидно, но за пять лет я столько всего передумал, особенно когда один в дыре сидел… и я понял что никому мы не нужны, родился один, умираешь один, все остальное –  школа… нет… не школа… все остальное –  мучения и страдания. Да я даже не могу припомнить радости в своей жизни… вот помню, встречался с Джанет, еще женаты не были, ну роман там, духи, одеваюсь модно, свидания, ко мне едем (у меня уже свой дом был), джакузи, вино, свечи, бывало лишнее выпью… а это не хорошо для мужчин, если даму пригласил –  пить не надо… пусть она пьет, а ты нет, только пригуби, но не пей, это я понял через собственный опыт… Тогда… тогда вдохновенье у меня было, ради нее все, ради Джанет… бизнес в гору шел, деньги в банк закатывались со звоном, америкэн дрим… Но она мне сучка изменяла, представляешь… изменяла когда я в командировке был… в аэропорту встречает, целует, домой едем, три недели не виделись, а секса не хочет. Что такое? «Голова болит!» Голова болит? Все время голова болит, ну может раз в два месяца секс, тридцать секунд и спать… И ради чего я работаю, вкалываю… Так я стал публичные дома в Мексике посещать, в Хуарез через границу на бусике… там толстушка одна была, молодая, на шесте танцевала… а я не люблю худых, мне нравится попухлее, но не жирные… и чтоб не брилась, вот придумали бля, бриться… не брейся, сука! Бог дал тебе волосы где надо –  не трогай!

песок                                                                                                                 замучил   внук  васька  владимира  петровича  купи  да  купи  деда  попугайчиков  а  как  купишь  только  от  болезни  отошел  да  и  жена  столько  денег  на  это  лекарство  потратила  импортное  говорила  всех  поднимает  а  наша  участковая  врачиха  зинаида  валерьевна  улыбалась  ехидно  почему  то  и  приговаривала  плацеба  настоящая  плацеба  надо  бы  спросить  у  знакомого  анатолия  федоровича  что  за  плацеба  головастый  мужик  сам  цветные  телевизоры  собирает   любой  кроссворд  за  пять  минут  отгадывает  да  так  просто  к  нему  не  пойдешь  портвейн  он  любит  как  только  пьет  такое  приторный  же  не  поймешь  чем  закусывать  если  только  шибко  соленым  огурцом  ну  да  ладно  а  сердце  прихватило  то  от  переезда  сына  не  ну  потом  как  заселились  все  и  случилось  невестка  вроде  хорошая  такая  пензенская  ладная  женщина  а  такое  учудить  как  не  помнить  то  можно   тяжело  достаются  деньги  то  короче  на  машину  сын  с  невесткой  копили  ну  а  деньги  в  штору  зашивали  ну  а  как  заселились  невестка  эту  штору    и  застирала  хорошая  стиральная  машина  вятка  автомат  чисто  стирает  ну  и  денежки  все  конечно  в  конфети  даже  не  склеишь  вот  и  прихватило  у  владимира  петровича  сердце  и  жена  еще  на  эту  плацебу  немало  поистратила  где  уж  тут  до  попугайчиков  и  зима  еще  холодная  и  васька  на  санки  уселся  тяжелый  стал  ну  да  ладно  москва  все  же  вытянем  может  рыбок  ваське  купить  все  дешевле  недорогих  только  приехали  к  птичке  рынок  так  называется  с  заднего  хода  пойду  что бы  билеты  не  покупать  подумал  владимир  петрович  скажу  внука  в  тулет  отводил  зашли  без  проблем  и  к  рыбкам  разные  такие  рыбки  есть  и  очень  дорогие  а  народ  у  продавцов  все  песок  спрашивает   где  купить  нету  говорят  песка  владимир  петрович  вспомнил  провозил  он  ваську  мимо  стройки  песка  куча  огромная  сейчас  привезу  подумал  владимир  петрович  мешки  только  где  найти  вспомнил  на  заднем  входе  зерно  про  давали  парочку  возьму  сторгуюсь  в  запале  хоть  чуть  чуть  заработать  за  двадцать  минут  обернулся  и  цену  хорошую  поставил  десять  копеек  за  стакан  килограмм  девяносто  подвез  торговля  пошла  бойко  еще  две  ездки  за  песком  сделал  и  на  попугайчиков  с  клеткой  ваське  хватило  еще  и  торт  с  бутылочкой  взял  а  было  это  в  восьмедесятые

                                                          Челюсть.
Хорошее утро выдалось Петровичу. 8 часовое утро солнце пробившись через недозадернутых занавесок полоснуло ему по глазам.
Петрович сладко потянулся в постели , сладкая истома прошла по его телу.
Хорошо вчера посидели с соседом Санькой и пол кило Беленькой не тревожило печень.
Петрович встал сделал примитивную зарядку почесав пятки о кровать и пошел в душ.
Приняв душ растираясь полотенцем он нали в сковородку воды, посолил её и поставил на плиту.
В вскипевшую воду закинул пельмени. Одев чистое белье он почуствовал как странно побаливает горло, как будто что-то раздерало его.
Но не проходило впечатление от вчерашнего хорошего вечера , когда они хорошо посидели с Санькой.
Всполувнов болевшее горло вччерашним чаем, Петрович пошел за ней. И ее негде не было. Не на серванте, не в стакане с тводой,
не на столе, не под подушкой.
Пельмени подошли. Наверное за кровать завалилось подумал пЕТРОВИЧ. И мужественным усилием сняв тяжелый артепедический матрац,
Петрович начал искать ее.
За кроватью он обнаружил: маленькую иконку в пыли и паутине, три расчески с застрявшими в них волосами,
пачку не использованных презервативов, кучу кожуры от манадаринов,
носки превратившие в домик для тараканов, старый детектив, 5 ремней спрятанные от него в далеком прошлом чтоб он не бил своих детей,
три детских автомата, умершего тамагочи, приставку SEGA, но ее там тоже не было , странно болело горло.
Проглотил с ужасом подумал Петрович, а горло у него было хоть куда.ареный большой кусок говяжьего шашлыка,
он проглотил не разжовывая.
Тошнота подкатила к ложечки. Разжевать пельмени было нечем. Верхняя челюсть исчезла в некуда, ее небыло нигде.
Проглотил подумал Петрогвич. А она из нержавейки с крючками.
Пластмассовые зубы может и переварится, а нержавейки то нечего небудет. И зацепится она гдето в районе сердца и наступит
неминуемая смерть. Ноги у Петровича подкосились, нервная дрожь пробежала по телу Петровича, холдный пот выступил на лице, зазнобило.
Черт побери придется делать операцию. Но Петрович не унывал. Собравшись он решил залезть под кровать. наклонив ее от себя
и залезши под нее ч, своими мощными плечами и торсом, он начал обследовать пространство под кроватью.
Натыкаясь на ту же пыль, шерсть от кошек, ГРЯЗНЫЕ НОСКИ. Вдруг под ладонью что то завибрировало, и раздался истошный крик.
Локти Петровича сьехали по плоскости и кровать придавила
всем своим весом. Петрович пришел в себя после удара кроватью , Петрович пришел в себя. Опять эта говорящая китайская игрушка.

Оправившись Петрович сел на кровать и последний раз в жизнти решил взглянуть на мир из окна своей спальни. оН с яростью раздернул занавески
и чудо на подоконнике поблескивая нержавейкой лежала его верхняя челюсть.